Врач «Скорой помощи» Фуза Цагараева, которую трижды вызывали в качестве свидетеля в суд по «делу Цкаева», пришла на допрос. К кафедре подошла пожилая женщина 80 лет. В основном всех волновал вопрос противоречий между данными осмотра Владимира Цкаева в медицинской карте, которую заполняла сама врач, и ее показаниями.

«Он был без сознания. Под глазами — симптом очков, это означает, что есть черепно-мозговая травма. На кистях рук были раны, они были синюшние. Давление было 100/60, пульс и дыхание нормальное. Я сделала назначение ввести внутривенно два препарата: глюкозу и кордиамин. От нашего приезда в райотдел до госпитализации в РКБ прошло 35 минут. По дороге его состояние ухудшилось. В больнице его сразу подняли его в реанимацию», — сказала она перед судом.

Однако судя по медкарте, которую заполняла врач с 46-летним стажем работы в «скорой», Цкаев был в ясном сознании, и у него было нормальное мочеиспускание и стул. Отвечая на вопрос, почему сложились такие противоречия, Цагараева была очень непоследовательна. Сначала она сказала, что это была не больше чем «механическая описка, которая допускается». Позже она пояснила, что «за эту ошибку ей объявили выговор». Ее признание прозвучало довольно странно – зачем нужно наказывать за ошибку, которая «допускается», было не понятно. По ее словам, после смерти Владимира Цкаева, в отношении бригады «Скорой помощи» была проведена служебная проверка.

Один из подсудимых, бывший начальник угрозыска Иристонского ОВД по Владикавказу Сослан Ситохов спросил, по чьей инициативе была организована проверка.

«Я не знаю, по чьей инициативе нас проверяли. Там была комиссия из пяти человек. Мне сделали выговор за то, что я не заполнила карту соответствующим образом», — ответила врач.

В материалах уголовного дела не оказалось результатов служебной проверки бригады «Скорой помощи». Ситохов попросил суд запросить их и приобщить к делу. Его ходатайство было удовлетворено

После этого Цагараева вновь сделала нелогичное заявление, сказав, что заполняла медкарту Цкаева в машине по пути на другой вызов, уже после того, как его доставили в РКБ. При этом остается загадкой, как Цкаева приняли в приемном отделении РКБ без указанной медкарты. Врач утверждала, что данные о больном она вносила «по памяти и поэтому были ошибки». Хотя выше доктор говорила, что это были механические описки.

Также по словам свидетеля, ей никто не сообщал о том, что до приезда «скорой» задержанному оказывали помощь, а насчет этиологии его травм ей ответили, «что он сам бился головой об пол». Напомним, что это была первоначальная версия случившегося, которая была опубликована на сайте МВД Северной Осетии. Как и все ранее допрошенные свидетели, Цагараева не помнила ни одного человека, находившегося в райотделе в ту роковую ночь.

Между тем потерпевшая сторона вдова Владимира Цкаева Земфира и ее адвокат Анжелика Сикоева подводили своими вопросами присутствующих к своему убеждению, что врач «скорой» намеренно сфальсифицировала документ. Судья Олег Ачеев снял первые вопросы адвоката — сколько бригад работало на тот момент в «скорой» и почему на вызов выехала именно Цагараева.

Адвокат: вы не увидели, что у вашего больного были травмированы уши, а на подбородке были раны?

Врач: нет.

Адвокат: ли вас попросили, чтобы вы не увидели? Может у вас проблемы со зрением?

Судья: давайте по существу, в рамках материалов уголовного дела, без оскорблений и лишних вопросов.

Врач: нет, я хорошо вижу, даже очки не ношу.

Адвокат: вы уверены, что когда вы измерили давление Цкаеву, на тонометре было давление 100/60?

Врач: Конечно.

Адвокат: а какая тогда была необходимость срочно его госпитализировать?

Врач: он был без сознания, и без исследований я не могла определить, почему. Поэтому нужна была срочная госпитализация.

Затем Сикоева спросила, чья подпись оказалась в медкарте в графе «согласия на госпитализацию». Цагараева ответила, что попросила кого-то из тех, кто находился рядом, но не помнит, кого именно.

Судья: а можно так просить?

Врач: да, конечно. Тем более там же служащие, честные люди, как я могу им не верить.

Ответ свидетеля вызвал смех у некоторых слушателей в зале суда, на что судья резко отреагировал: «Те, кому смешно, в следующий раз не сюда, а в цирк идите. По-моему, сейчас стоит один на Доватора».

Допрос продолжила Земфира Цкаева. Вопрос о том, с чего врач взяла, что Цкаеву стало хуже по дороге в РКБ, привел в замешательство пожилую женщину. Она не отвечала. Этот же вопрос повторил ей и судья, но ответа не последовало. Несколько попыток отвязаться от вопроса оказались безуспешными. Сначала она сказала, что не помнит, но этот номер не прошел, как с другими свидетелями. Затем она сказала, что «Цкаев был бледный».

«Он и в райотделе был бледным. Так с чего вы взяли, что ему стало хуже?», — вновь спросила супруга погибшего.

«Когда мы привезли его в РКБ, врачи померили давление и сказали, что оно стало ниже 100/60. Не помню, сколько они сказали», — наконец сказала она.

«Дело в том, что она фальсифицировала это все», — не поверив словам Цагаревой, сказала Цкаева и заявила, что будет подавать заявление на возбуждение уголовного дела.

«Не надо запугивать пожилого человека», — сказал сопровождавший свидетеля молодой мужчина.

Судья сделал Цкаевой замечание и сказал, что «нельзя так относиться к свидетелям».  Цагараева стояла за кафедрой более часа. У сторон не оставалось к ней больше вопросов и ее отпустили.

Следующим к допросу пригласили Маирбека Хетеева, который на тот момент работал участковым Затеречного района Владикавказа. В день смерти Цкаева он выехал на вызов в РКБ по указанию оперативного дежурного. По его словам, информацию о том, что больницу попал человек с травмами, в полицию должны сообщать сразу же, однако его вызвали, когда Цкаев был уже мертв. Сам участковый тело не видел. Со слов врачей, которые выставили диагноз «закрытая черепно-мозговая травма», он понял, что это «криминальный труп». Участковый сообщил об этом в дежурную часть, которая в свою очередь известила Следственный комитет. Хетеев стал ждать следователя, но он так и не появился. Ему позвонил дежурный и «сделал указание направить труп в бюро судебно-медицинской экспертизы».

«Он не имеет право направлять труп в БСМ, пока следователь не осмотрит тело», — отметил Ситохов. Судья объяснил ему, что его возражение неуместно.

Третьим по счету свидетелем стал инспектор ППС Нариман Нариманов, в обязанности которого входило вооружать и разоружать наряды полиции. В день задержания Владимира Цкаева он находился на дежурстве вместе со своей помощницей Ольгой Фадеевой.

Несмотря на то, что его служебный кабинет расположен возле входа в райотдел, он «не видел», как мимо его рабочего места провели Цкаева и заходили врачи. В этот день он вообще ничего подозрительного «не заметил». Никаких криков или шума инспектор также «не слышал».

На допросе судья зачитал показания Нариманова, которые он давал следователю после просмотра записи видеонаблюдения. На записи было видно, как по лестницам со второго этажа спускается сотрудник уголовного розыска. Он заходит в кабинет, где находился свидетель и выходит с черным полиэтиленовым пакетом, который отдала его помощница (есть версия, что Цкаева душили пакетом – k.tv). Как его зовут, Нариманов не знал, но уточнил, что этот человек раньше работал в Северо-Западном райотделе Владикавказа.

«Я вспомнил, как пакет кому-то давали. У нас же их много бывает, и, если кому-то надо, попросят у нас», — сказал он, но так и не вспомнил, кому именно давали пакет в день задержания Цкаева.

Последним допрашивали оперуполномоченного уголовного розыска Иристонского райотдела Игоря Маргиева. Утром 31 октября после развода на работе он отпросился домой у руководителя, так как плохо себя чувствовал. Около полудня он решил вернуться на работу, хотя его самочувствие не улучшилось. Маргиев пошел пешком через дом своего коллеги Алана Дзилихова и они вместе направились в отдел. Дойдя до улицы Цаголова, к ним подъехала служебная «Нива», в которой везли Цкаева. Они сели в нее и доехали до работы. После этого Маргиев поднялся вместе с Дзилиховым в свой кабинет №52 (находится через один кабинет от того, где допрашивали Цкаева – k.tv). Весь день он пролежал на диване, так как все еще плохо себя чувствовал.

«Ближе к 23:00 часам началась суета, кто-то постучал в дверь, и сказал, что надо выезжать в больницу, плохо, мол, стало человеку. Я вышел из кабинета, и пока закрывал дверь, «скорая» уже уезжала», — сказал Маргиев.

Вместе с оперативниками Аланом Дзилиховым и Аланом Бигаевым он поехал вслед за «Скорой помощью», хотя его об этом никто не просил. По дороге в больницу он позвонил подсудимому Олегу Дзампаеву и сообщил, что Цкаева увезла «скорая» и они едут за ним. Объяснить суду, зачем он поехал в РКБ, Маргиев не смог. Также он не дал внятного ответа на вопрос, почему он звонил Дзампаеву.

Из показаний дополнительного допроса Маргиева на стадии следствия, стало известно, что после Дзампаева свидетель звонил и другому подсудимому Сослану Ситохову. Маргиев набрал ему, чтобы узнать, где он находится, потому что думал, что тот поехал домой.

В суде свидетель засомневался, что разговаривал в ту ночь с Ситоховым, но при этом подтвердил, что давал такие показания.

«На счет разговора с Ситоховым, меня это смущает, я не помню этого», -сказал Маргиев.

Один из адвокатов экс-полицейских спросил свидетеля, почему он не уехал домой после окончания рабочего дня в 18:00, притом, что он плохо себя чувствовал.

«Не знаю, так получилось», —  сказал он.